Историческая проблема, возникающая в связи с айнами, есть вопрос их культурного и расового происхождения.

Следы существования этого народа обнаружены в местах неолитических стоянок на Японских островах. Именно там зародилась так называемая дзёмонская культура, или, культура "веревочных узоров", носителей которых ныне все чаще и чаще отождествляют с древними айнами.
В археологии термин "неолитический" применяется в основном к обществам, которые занимаются производством пищи, а не ее собирательством. Но нет правил без исключения. Нередко наряду с видимыми достижениями в обработке орудий труда, или в ткацком мастерстве пища по-прежнему добывалась охотой и собирательством. Именно к такому типу, типу замедленного развития, относится и дзёмонская культура.
Одним из доказательств того, что дзёмонский человек интенсивно занимался собирательством, принято считать груды раковин, которые часто находят возле его стоянок. Древние айны поедали моллюсков в таком количестве, что раковины от них образовывали не просто груды – целые горы. Эти горы одновременно есть и самый характерный признак дзёмонских поселений, ранние из которых относятся, видимо, ко второму тысячелетию до новой эры.

Происхождение  названия.

Аборигены Японских островов, южного Сахалина и Курил, айны называли себя различными племенными именами – "соя-унтара", "чувка-унтара". Слово "айну", которым их привыкли называть, вовсе не самоназвание этого народа, оно означает только "человек". Японцы называли айнов словом "эбису".  

Следы айнов на Японском архипелаге тянутся из тысячелетней неизвестности.
 Начнем с периода, предшествующего японской истории.
Это время, приблизительно соответствующее рубежу двух эр.

В I тысячелетии  до н. э. на земли айнов стали вторгаться мигранты, которым позднее суждено было стать основой японской нации. Формирование японского народа связывается с миграцией из континентальных районов Восточной Азии, через Корейский полуостров, части могущественного племенного союза сюнну (позднее известного как гунны). Пришельцы вторгались на Японские острова волнами, увлекая за собой другие этнические группы – тунгусо-маньчжур, древних китайцев и корейцев.

Айну умели отвечать на вызовы природы, но они не знали, что можно противопоставить огромному числу пришедших земледельцев, которые за короткое время способны исчерпать природные ресурсы, до этого несколько тысяч лет исправно обеспечивавшие Айну всем необходимым. Единственным и естественным ответом на подобный вызов могла быть лишь миграция, поэтому  начало заселения Сахалина и Курильских Островов можно связывать с появлением первых земледельческих культур на южных островах.

Для Айну очень важно было сохранять status quo в природной среде, а также в человеческой популяции: максимальным социальным объединением Айну во все времена была локальная группа, как правило — семейная. В середине эпохи Дзёмон на Островах жило около 10000 Айну.

Айны и Японцы.

Айны были воинственным, храбрым и свободолюбивым народом. Японские самураи не любили вторгаться в пределы их земель, если не имели существенного численного преимущества, испытывая северный страх перед «волосатыми дикарями « с их отравленными, бьющими на повал стрелами. Древнее историческое произведение «Нихонсеки» (720г.) свидетельствует «Айны по природе храбры и свирепы и очень хорошо стреляют. Они постоянно держат свои стрели в волосах, любят производить грабежи и бегают так быстро, как бы летают».

Японские летописи утверждают, что управление новыми административными единицами передавалось представителям «царского дома». Однако советский исследователь М. В. Воробьев установил, что дело обстояло не совсем так. Управляющими часто становились вожди местных кланов, выразившие верность тэнно. А среди таковых встречались и айны, и их потомки от смешанных браков.
Русский этнограф Д. Н. Анучин сообщал, что правительство микадо (тэнно, императора Японии) поощряло браки японцев-победителей с покоренными айнами, особенно с их могущественными родами, и от этих браков ведут происхождение многие знатные японские фамилии. Н. В. Кюнер писал: «Некоторые из покорившихся вождей айнов вошли в японскую феодальную верхушку в качестве князей или их помощников и, несомненно, было также много смешанных браков…».
Культура японцев существенно обогатилась за счет своего северного противника. Как указывает советский ученый С.А. Арутюнов, айнские элементы сыграли существенную роль в формировании самурайства и древней японской религии – синтоизма.
Айнского происхождения ритуал харакири и комплекс воинской доблести бусидо. Японские ритуал жертвования гохеи имеет явные параллели с установкой айнами палочек инау… Список заимствований можно продолжать долго.

Культура.

Охотники и рыболовы, на протяжении веков почти не знавшие земледелия, айны тем не менее создали необычную и богатую культуру. Их  орнамент, резьба и деревянная скульптура удивительны по красоте и выдумке; их песни, танцы и сказания талантливы, как всякие подлинные творения народа.

Орнамент.

В основе орнамента лежит кривая линия, конкретно – спираль.  Произвольно, случайно ли ее начертание у айнов? Нет. Оказывается, спираль, как, впрочем, и второй элемент айнской орнаментики – зигзаг, есть не что иное, как изображение змей.

И восходит эта символика к глубокой древности, к айнской мифологии, в которой рассказывается о небесном змее, спустившемся на землю в сопровождении своей возлюбленной, богини огня.

Керамика.   

Начальные этапы этнической истории праайнов,  датируются учеными возрастом свыше 12 тыс. лет. Это самая древняя из керамических традиций мира, которая соответствовала высокой по тому времени культуре, существовавшей задолго до появления древнеегипетской цивилизации, древних государств Передней Азии, Индии и Китая, античных Греции и Рима. И самое важное — наличие керамических изделий у праайнов согласуется с научными данными и подтверждается, в частности, материалами этнической одонтологии. Айны и их предки, являвшиеся носителями культуры дзёмон, использовавшие в течение тысячелетий керамику, показывают максимальную по сравнению с любой иной популяцией во всей Азии степень зубной редукции. Редукция зубной системы айнов, очевидно, непосредственно связана с древнейшей в мире гончарной традицией, позволившей перейти от употребления сырой пищи к ее варке в керамической посуде. Это обусловило меньшую нагрузку на челюстные мышцы и со временем соответственно повлияло на уменьшение размера челюстей и зубов.
Именно от узора, которым дзёмонцы украшали свою керамику, они и получили это название, поскольку узор наносился с помощью обыкновенной веревки. И что удивительно – нет никаких доказательств употребления дзёмонскими гончарами какого-либо приспособления для верчения посуды, а тем более гончарного круга. Все делалось вручную! И все же керамике дзёмона отводится особое место в примитивной керамике вообще – нигде контраст между отполированностью ее орнамента и крайне низкой "технологией" не выглядит разительнее, чем здесь.

Особым жанром являлись праздничные, торжественные голошения (хауки), «винные гласы» (сакехау), старые вести (хуско вебекере), а также множество более мелких жанров:
Айны накопили в народной памяти огромное фольклорное наследие, богатство которого поражало всех, кто с ним соприкасался.
В частности высокохудожественным жанром являются молитвы, поэтические обращения к божествам – инонноитак, песни религиозно-мифологического характера (ойна) . Выделяются так называемые усладные напевы (синотца), элегические (яйсяманэна), любовные, часто тоже грустные песни (яйкатекара).
Особым жанром являлись праздничные, торжественные голошения (хауки), «винные гласы» (сакехау), старые вести (хуско вебекере), а также множество более мелких жанров: колыбельные, «бесцельные» песни-импровизации (айюкара) и поющиеся в пути «лодочные гласы (цибо хау).

В коллекции Российского этнографического музея представлены экспонаты дающие представление о мужской церемониальной одежде айнов.

Айнская традиционная одежда – распашной халат с узкими рукавами, в прошлом – из волокон луба вяза, крапивы и набедренный пояс. Под халатом носили рубашку из тонкой ткани. В качестве праздничной одежды айнки делали халаты из рыбьей кожи, которые украшали разноцветной аппликацией и вышивкой.

В коллекции Российского этнографического музея представлены экспонаты дающие представление о мужской церемониальной одежде айнов.

Одежда одевалась во время медвежьего праздника, а также использовалась как погребальная.

Этот тип одежды украшался орнаментом в виде завитков в технике аппликации. Табакерку носили, закладывая футляр за пояс.
В экспозиции Сахалинского областного краеведческого музея находится уникальный экспонат. Доспехи сарафанного типа изготовленные из кожи лахтака. (вид большого тюленя). Громоздкие на вид доспехи практически не стесняют движений.

Красные круги на груди доспеха по мнению одних исследователей символизируют трехмирье (верхний, средний и нижний миры), по мнению других это шаманские диски – «толи», отпугивающие злых духов . Такие же круги изображены на спине.

Оружие .

Из оружия незаменимы были лук и стрелы. Лук изготавливался из вяза, бука или бересклета с накладкой из китового уса. Стрелы, как предполагают, были отравленными (айны и позднее употребляли для этой цели молотый корень одного из видов полыни). Высокого развития достигало производство гарпунов и удочек, изготовлявшихся из оленьих рогов. Словом, и орудия и оружие дзёмонцев типичны для своего времени, и несколько неожиданно лишь то, что люди, не знавшие ни земледелия, ни скотоводства, жили довольно многочисленными сообществами.

Мечи у айнов были короткие, слабоизогнутые с односторонней заточкой и портупеями из растительных волокон. Джангин (айнский воин) дрался двумя мечами, не признавая щитов.

На всеобщее обозрение мечи представлялись только во время Медвежьего праздника.

Орудия.

Орудия труда были весьма похожи на те, которыми пользовались и
другие сообщества предисторических людей, живших в аналогичных
климатических и географических условиях. Правда, дзёмонцы обладали
одним существенным преимуществом – у них был обсидиан, которым богаты Японские острова. При обработке обсидиана грани получались более гладкими, чем у кремня, так что наконечники стрел и топоры дзёмонцев можно отнести к шедеврам неолитического производства. Топор, кстати, и был основным орудием дзёнонского человека. Его использовали и по своему
прямому назначению, и, вероятно, для рытья земли. Из других орудий
важное место отводится скребку для обработки кож и коры деревьев.

Жилища.

Иногда  поселения располагались в пещерах, но в большинстве своём люди дзёмона жили в постройках, где пол находился ниже уровня земли. Это так называемые полуземлянки, которые строили, например, в Северном Китае на протяжении всего неолита. До сих пор не найдено никакого удовлетворительного объяснения, почему дзёмонцы вкапывали свои жилища в землю. Предположение, что это делалось с целью увеличить высоту жилья, кажется нам чересчур шатким. Поднять потолок можно было с помощью других, доступных в то время приемов.
Что представляли собой жилища дзёмонцев? Все они, или почти все, имеют форму круга или прямоугольника. Расположение столбов, подпиравших крышу, указывает на то, что она была конической, если основой постройки являлся круг, или пирамидальной – когда в основе располагался четырехугольник. Во время раскопок не найдены материалы, которыми могла бы покрываться крыша, поэтому можно лишь предполагать, что для этой цели использовались ветки или тростник. Очаг, как правило, располагался в самом доме (только в раннем периоде он находился снаружи) – вблизи стены или посредине. Дым выходил через дымовые отверстия, которые делались на двух противоположных сторонах крыши. Очаг чаще всего вкапывали в пол и обкладывали крупными камнями. Позднее дзёмонские дома отошли от типа полуземлянок – их пол располагался уже на уровне земли и был вымощен камнем. Трудно сказать, сколько человек обитало в обычном дзёмонском доме. Во время одних раскопок обнаружена хижина с останками пяти людей, погибших, как предполагают, от несчастного случая, но эта находка не вносит никакой ясности в вопрос, поскольку неизвестно, действительно ли все погибшие жили вместе.

Язык Айнов.

Айнский язык (айн. アイヌ イタク айну итак, яп. アイヌ語 айнуго) — язык айнов,
Язык и культура Айну восходят непосредственно к эпохе Дзёмон — японскому неолиту (датировки по керамике для японского mainland: 13000 до н.э. — 500 г. до н.э.)
На Хоккайдо и Курильских Островах Дзёмон продолжался до последней трети 19 века).
Видимо, можно смело утверждать, что в эпоху Дзёмон на языке Айну говорили на всех Японских островах, от островов Рюкю до Хоккайдо. В конце, или, быть может, даже к середине эпохи Дзёмон язык Айну распространился на Курильских островах, на нижнем Амуре, южной части Сахалина и на Южной трети Камчатки.

Одно время считалось, что язык Айну  не находится в родстве ни с каким другим языком, но сейчас некоторые ученые сближают его с малайско-полинезийской группой.

В айнском языке наблюдается отсутствие противопоставления звонких и глухих согласных (b, d, g выступают лишь как позиционные варианты р, t, k между гласными); система согласных бедна. По структуре айнский язык агглютинативный, с преобладанием суффиксации. В грамматике следует отметить факультативность обозначения ед. или мн. числа, что сближает айнский язык с некоторыми языками изолирующего строя. В айнском языыке оригинальная система счёта (по "двадцаткам": 90 обозначается на  как "пятьюдвадцать без десяти"). Генеалогические связи айнского языка не установлены.
А.я. был бесписьменным языком (грамотные айны использовали японский язык). Отдельные попытки создания письменности (в частности, английским миссионером Дж. Бечелором) успеха не принесли.

На письме используется либо катакана, либо латинский алфавит.

 Примеры фраз

• I yay rayke re. (И яй райкэ рэ) — спасибо.
• Hioy’oy (Хиойъой) — спасибо(муж)
• I ram karap te. (И рам карап тэ) — Здравствуйте
• E iwankeya? (Э иванкэя?) — Здравствуйте
• Apunno paye yan. (Апунно пае ян.)/Apunno oka yan.(Апунно ока ян) — До свидания
• mici, ona (мичи, она) — отец, папа
• unu, totto (уну, тотто) — мать, мама
• ekas (екась) — дедушка
• sut, huci (сут, хучи) — бабушка
• yup, yupo (юп, юпо)/aku(аку) — брат
• sa, sapo (са, сапо)/macirpe, matapa(мачирьпе, матапа) — сестра
• po (по) — сын

Когда началась колонизация Хоккайдо, то поначалу сёгуны Мацумаэ приказывали ни в коем случае не учить Айну японскому языку, чтобы их легче было эксплуатировать, но после 1799 года (восстание на Кунашире Я Куннэ Сири «Черный остров») был издан указ, повелевающий учить Айну японскому языку. Начался процесс ассимиляции. Но на широкую ногу ассимиляция хоккайдоских Айну была поставлена только после революции Мэйдзи Исин. Все начиналось со школьного образования, которое велось на японском языке. Лишь несколько людей пытались создать систему образования для детей Айну на их родном языке: Бэчелор, обучавший детей языку Айну в латинской транскрипции, Фурукава и Пенриук способствовавшие созданию частных школ для Айну. Такие частные школы просуществовали крайне недолго, ибо японцы с самого начала чинили им различные препятствия.
Совместное обучение детей Айну и японских детей, а также всесторонняя массированная японизация привела к тому что к середине 20 века большинство диалектов Айну кануло в лету. «По выражению виднейшего японского лингвиста Хаттори Сиро, руководителя осуществленного в 50-е годы первого и, очевидно последнего массового обследования айнских диалектов, его участники “попали на последний автобус” сейчас большинства описанных диалектов уже не существует.»
На Южном Сахалине (губернаторство Карафуто), который был японизирован куда меньше, чем Хоккайдо язык Айну использовался как язык бытового общения, а до русско-японской войны язык Айну использовался в межэтническом общении: «“инородцы” Сахалина, как отмечено в “Сахалинском календаре” за 1898 г., “хорошо владеют и айнским, который является на острове общеразговорным для всех почти инородческих племен между собою, с местной администрацией и японскими рыбопромышленниками”». [Таксами С. 251]
 После окончания Второй Мировой Войны большинство сахалинских Айну оказались на Хоккайдо. До недавнего времени оставалось лишь несколько человек, весьма преклонного возраста, говорящих на сахалинском диалекте Райчишка.
Практически айнский язык вышел из употребления в 1920-х. Большинство айнов сейчас говорят на японском. В начале 90-х годов в Японии усилилось движение за возрождение айнского языка. Активистом движения выступил член японского парламента Каяно Сигэру. Благодаря его деятельности начался выпуск газеты на айнском языке и многие айны начинают изучать свой язык.

Точное число говорящих на А. я. неизвестно, т. к. айны сильно ассимилируются японцами и пользуются японским языком.

Занятия.

Жизнедеятельность Айну  была теснейшим образом связана с океаном. Этим они радикальнейшим образом отличаются от остальных групп, участвовавших в формировании японской народности.

Интересно, что все остальные этнические группы, кроме Айну, которые жили по всем Островам, предпочитали селиться на южных островах или в южной части Хонсю. Это связано с тем, что жизнедеятельность этих этнических групп была основана на земледелии, а именно: на рисоводстве.
Охотники и рыболовы, на протяжении веков Айны почти не знали земледелия.
Согласно литературным источникам, промысел моллюсков, так же, как и
ракообразных, иглокожих, морской капусты, имели большое значение в жизни айнов и им занимались, обычно, женщины и дети (Спеваковский, 1988, с.44). Раковины моллюсков часто шли на изготовление женских украшений в виде бус и ожерелий, которые назывались рэкутумбэ (Спеваковский, 1988, с.46).

Религия. Обрядность,ритуалы.

Религия айнов с самого начала оценивалась неоднозначно. История ее изучения изобилует разночтениями и противоречиями. В общем и целом айнов можно назвать  анимистами. Они одухотворяли практически все явления натурального порядка, природу в целом, персонифицировали их , наделяя каждое из вымышленных сверхъестественных существ чертами такими же, как обладали сами.
Мир созданный религиозным воображением айнов был сложен, огромен и поэтичен. Это мир небожителей, обитателей гор, культурных героев, многочисленных хозяев ландшафта.
Неотъемлимым атрибутом ритуальных действий служили так называемые «инау. Под этим названием понимаются самые разные предметы. Иногда это небольшая палочка,чаще ивовая, иногда длинный шест, увенчанный султаном кудрявых стружек. Иногда – просто плетение из стружек. Ученые рассматривают «инау» как посредников, которые помогают человеку общаться с богами. У айнов моллюски относятся к божественным объектам, называемым «камуи». Поэтому им устанавливали «инау» - заструженные особым образом. Инау ставили в раковины моллюсков духу дороги перед любым путешествием. Обнаружены такие раковины, у которых для установки инау в центре пробито или просверлено отверстие.
Другой сакральный предмет – «икуниси». Во время моления конец «икуниси» погружали в сакэ и стряхивали капли «божественного напитка», которые, по представлениям айнов, попадали к богам.
Небольшие антропоморфные фигурки, которые с самых что ни на есть ранних времен укладывались в могилы дзёмонцев, ясно указывают на веру в существование некоего божества в человеческом облике. Поначалу это были очень простые изделия с четко означенной головой, телом и руками, но без признаков пола. По мере развития дзёмонского общества фигурки моделировались яснее, приобретали все более развитые формы, а грудь их указывала на то, что изображения принадлежат особе женского пола. Предполагают, что они символизировали мать богов. Такая вера могла, вероятно, возникнуть в обществе, еще не порвавшем с матриархатом. Может быть, подобная организация, в которой племенные и личные связи основывались по женской линии, хоть власть и принадлежала мужчинам, существовала у дзёмонцев. Кажется, здесь нет ничего необычного, и все-таки загадка существует. Поклонение женскому божеству, знаменующему плодородие, было распространено у западных земледельческих племен. Странно, что такой же культ приняли дзёмонцы, еще не занимающиеся обработкой земли.
Айны и теперь очень религиозны. Традиции анимизма у них по-прежнему главенствуют, и айнский пантеон состоит в основном из:
"камуи" – духов различных животных, среди которых особое место занимают медведь и касатка.
Айойна, культурный герой, создатель и учитель айнов.
Культ змеи, связанный с женским божеством солнца.
Женское божество – "унти-камуи", богиня очага, к которой в отличие от других божеств можно обращаться непосредственно.
«Добрые божества»:
Нубури камуи (бог гор), атуи камури (морские боги), цуф камуи (боги светил), цисе камуи(домашние боги) .
Боги-хранители:
сикасма камуи –ихбесчисленное множество.
«Злые  духи»:
ояси (производящий болезни, вен ояси елающий человека сумасшедшим) и канна камуи (бога грома). Злым жертвоприношений не делалось; айны придумали ряд процедур, чтобы отделаться от нечистой силы.

Молитвенные дощечки

Медвежий праздник

Особое отношение к медведю было свойственно всем народам северного полушария, жившим в тайге и тундре. Культ медведя был широко распространен у народов Сибири и Дальнего востока. Обычай проведения «медвежьего праздника» был одинаково присущ как древним айнам, так и нивхам. Имеется в виду именно медвежий праздник так называемого амурского типа – по поводу вскормленного в клетке зверя.
Медведя почитали как предка тотема, которого нельзя убивать и есть. Постепенно этот запрет ослаб. Но после охоты и поедания мяса, медведя надо было умилостивить и обеспечить его «возрождение». Этому были посвящены основные обряды праздника, которые сохранялись в неизменном виде до середины ХХ столетия.
Новорожденного медвежонка из тайги приносили в селение, где три четыре года вся община заботилась о нем: ухаживала, кормила, выводила на прогулку. Местом его обитания была специально построенная бревенчатая клеть.  

Кульминацией праздника становился ритуал «убиения – отправления» медведя к горному духу-хозяину и вкушение мяса. Молодые люди, держа взрослого медведя на цепях, проводили его по селению, на реку. На главном месте, украшенном ритуальными лиственницами и стружками инау, опытный охотник из лука стрелял в животное. В последний раз ритуальные угощения «мос» подавали убитому зверю как жертвоприношение от мира людей миру «горных людей» - духов.
У айнов этот ритуал резко отличен от
подобных ему, существовавших у других народов, ибо только они
вскармливали медвежонка грудью женщины-кормилицы! Жертвоприношение совершалось особым образом – медведя удушали между двумя деревянными плахами.

Медвежье мясо вкушала вся община и гости. Все кости возвращали главе рода вместе с искупительной собакой, которую приносили в жертву горным духам. Кости медведя хозяин праздника помещал в родовой деревянный амбар. Десятилетиями в нем хранились остатки всех медведей, убитых членами данного рода на празднике и на охоте.
Род восславлял медведя и всячески извинялся перед ним в следующей форме: если б его душа не была высвобождена из тела, разве она могла бы отойти вестником к богам, объяснить им, как преданы им айны и как они заслуживают их защиты?

В праздничные дни соревновались в бегах на собачьих упряжках, молодежь затевала игры, национальную борьбу.

От «горных духов» – зависит благополучие общины, так как они посылают людям «дары» – животных, ягоды, растения и сородичи не голодают.

Во время трапезы на празднике медведя использовалась специальная ритуальная посуда. Орнамент на ней был пиктографическим письмом, с помощью которого мастер-резчик описывал охоту – сцену убиения медведя. посуда украшалась маленькими скульптурами медведей. 

Внешность.

В первую очередь обращает на себя внимание то, что айны, находясь в окружении монголоидных народов, резко отличаются от них в антропологическом плане, образуя в пределах Восточной Азии как бы островок расовой обособленности. В противоположность монголоидам (китайцам, японцам, корейцам, малым народам Дальнего Востока) у айнов наблюдается чрезвычайная обволошенность лица и тела, ставящая их по этому показателю на одно из первых мест в мире. По многим соматическим признакам их физического облика (значительный процент волнистых волос, сравнительно широкий разрез глаз, менее плоское и более короткое, чем у монголоидов, лицо, смуглый цвет кожи, толстые губы, широкий нос и т. д.) некоторые исследователи сравнивали айнов с австралоидами, с населением Юго-Восточной Азии и даже европейцами, что лишено, однако, оснований. Тем не менее по полному набору антропологических признаков айны не соотносятся ни с одной популяцией земного шара.

Необычен способ нанесения татуировок у айнок (кончиком ножа, обернутого материей. При этом использовались сажа с котлов и сок лекарственного растения.). Некоторые авторы видят сходство рисунка айнской татуировки с полинезийским.

Вопросы.

Факты культурной истории айнов многочисленны, и, казалось бы, можно с высокой степенью точности вычислить их происхождение. В самом деле: можно, во-первых, предположить, что в незапамятные времена всю северную половину главного японского острова Хонсю населяли племена, являющиеся или прямыми предками айнов, или стоящие по своей материальной культуре очень близко к ним; во-вторых, известны два элемента, которые составляли основу орнамента айнов – спираль и зигзаг; в-третьих, не подлежит сомнению, что исходным моментом айнских верований был первобытный анимизм, то есть признание существования души у любого существа или предмета; наконец, достаточно хорошо изучены общественная организация айнов и способ их производства.
Но оказывается, что метод фактов не всегда оправдывает себя. Например, доказано: спиральный орнамент никогда не был достоянием лишь айнов. Он широко применялся в искусстве жителей Новой Зеландии, маори, в декоративных рисунках папуасов Новой Гвинеи, у неолитических племен, живших в нижнем течении Амура. Что это – случайное совпадение или следы существования определенных контактов между племенами Восточной и Юго-Восточной Азии в какой-то отдаленный период? Но кто был первым, а кто перенял открытие?
Или: известно, что поклонение медведю, его культ были распространены на обширных территориях Европы и Азии. Но у айнов он резко отличен от подобных ему, существовавших у других народов, ибо только они вскармливали медвежонка грудью женщины-кормилицы! Особняком стоит и язык айнов. Одно время считалось, что он не находится, в родстве ни с каким другим языком, но сейчас некоторые ученые сближают его с малайско-полинезийской группо
Приведенные примеры говорят об одном: факты, которыми мы располагаем в отношении айнов, разнообразны, противоречивы, порой трудно объяснимы, а иногда необъяснимы вовсе.

Сказки Айнов.

Жили три мужчины. Однажды старший взял лук и вышел из дому. Увидал он стаю лебедей, выстрелил он из лука в передового лебедя, убил его и положил на полусгнившее дерево. Пришла старуха какая-то и унесла лебедя, а мужчина рассерженный вернулся домой и лёг спать. Потом пошёл с луком на охоту средний мужчина, увидал пролетающую стаю лебедей; прицелился к передовому лебедю и убил его. Также положил он лебедя на дерево; но пришла старуха, взяв лебедя, ушла, а мужчина совсем раздосадованный вернулся и лёг спать. Отправился, наконец, на охоту и младший брат. Увидал и он стаю лебедей, прицелился он к главарю стаи и убил его. Положил он на дерево лебедя, и та же старуха подошла и унесла его. Мужчина отправился за ней следом и зашёл в дом этой старухи. Сидели там три женщины; над постелью старшей висел лебедь, убитый старшим братом, над постелью средней висел лебедь, убитый средним братом, а над постелью младшей – лебедь только что убитый им самим. Старуха же сказала ему: "Эй ты, мужчина, я нарочно брала лебедей, убитых вами, желая доставить вас сюда к себе домой. Не понял этого старший твой брат и, рассердившись, пошёл домой; тоже сделал и средний брат и ты только молодчина, хотя и младший, догадался пойти за мной следом. За это тебе жену дарю". Пошёл потом наш мужчина домой, видит – оба его брата сидят и плачут. Отойдя тогда подальше от дома, с шумом быстро вбежал в избу и спросил: "Чего вы плачете?" – "Тебя ведь долго не было и плачем мы поэтому". – "Жён я вам в подарок даю",– сказал пришедший им. Пошли все мужчины к женщинам и поженились они. На младшей женщине младший был женат. Ребёнка они имели и обучили его всему тому, что делают и как живут айны.

МОРСКОЙ ЛЕВ
(запись Б. О. Пилсудского. Обработка О. П. Кузнецова)

Я никогда не видел морского льва, но очень хотел его увидеть. Я сочинял о нем песни, представляя его мо­гучим и красивым, самым сильным на том острове, где он живет. Я мечтал: посмотрю на морского льва — и сам стану сильней и храбрее.
И начал я просить своего старшего брата:
Давай поплывем на остров. Я хочу посмотреть на морского льва.
На чем же мы поплывем? — ворчал мой старший брат. — У нас лодки нет. И купить я ее не могу.
Мы вдвоем с братом жили. Бедно. Родители наши давно погибли на охоте в страшную бурю. Но я не успокаивался, все говорил:
— Морского льва хочу посмотреть. Морского льва... Однажды брат, взяв топор, пошел в лес и срубил
большое дерево. Из этого дерева он стал выдалбливать лодку. Целыми днями работал — с утра до вечера. И в дождь, и в жару. Наконец сделал лодку. Хорошая получилась.
Отдохнул мой старший брат и сказал:
Собирайся.
Я очень обрадовался. Я хотел прилично выглядеть перед морским львом. Пригладил волосы. Вставил две серьги в нижние отверстия в ушах и две серьги — в верхние.
Ну как? — спросил я у брата.
Красиво, — сказал он.
Мы сели в лодку и поплыли. Море было спокойным, солнце обогревало нас, как костер.
Мы плыли день и еще ночь. А на рассвете в легком тумане показался тот остров, на котором жил морской лев. Остров был скалистым, и мы долго искали место, где можно было бы выйти на землю. И затащить на нее лодку. Но никак не находили такого места. Только за острой скалой мой старший брат зацепился рукой за валун и сказал:
Ладно, иди. Я подожду здесь.
Я взобрался на гору и увидел жилище морского льва. Вошел в него.
Морской лев оказался совсем не таким, каким я его представлял. Он лежал, весь израненный, раны его болели. Я увидел, что он уже стар и чувствует себя плохо.
Я вернулся к валуну. Но брата здесь не было. Я смотрел в одну сторону, смотрел в другую, я кричал, звал, но моего старшего брата нигде не было.
После я далеко в море заметил лодку и с горькой обидой понял, что старший брат меня бросил.
Оставшись на острове, я жил в тяжелых лишениях.

НА ОХОТЕ НА СОБОЛЯ
(запись Б. О. Пилсудского. Обработка О. П. Кузнецова)

Я пошел на охоту в тайгу. Далеко ушел. Спустив­шись с горы к маленькой речке, построил себе хижину и установил за нею инау, чтобы мне повезло на охоте.
Потом я поставил ловушки на соболя и возле речки, и на деревьях, поваленных через нее, — по ним любят перебегать зверьки, и дальше в тайге. Много ловушек поставил.
Ночью поспал в хижине, а рано утром, когда солнце накинуло золотую цепочку на макушку горы и стало вытягивать себя из далекого моря, я отправился про­верять ловушки. Ой, как я был доволен, увидев добычу и в первой ловушке, и во второй, и в третьей, и еще во многих. Я связал пойманных соболей в большую связ­ку и весело пошел к моей хижине.
Когда перебрался через речку, глянул на хижину и очень удивился — из нее поднимался дым.
Кто же это затопил мой очаг, однако?
Я осторожно подкрался к хижине и услышал звук, похожий на шум кипящей воды. Странно. Какой же человек зашел в мою хижину да еще что-то готовит? И уже пахнет. И вкусно, однако.
Я вошел. О-хо-хо-хо! Да это ж моя жена! Как это она додумалась найти меня? Никогда ведь не находила, а тут пришла.
А жена сидела на моем месте и готовила обед.
— Давай разувайся, — сказала она. — Просушу твою обувь.
Я разулся, отдал ей свою обувь, а сам все смотрю на нее внимательно и думаю: а моя ли это жена? Вроде бы не моя и вроде нет, моя. Надо как-то узнать.
Садись ешь, — сказала она. — Устал ведь на охоте. Я начал есть, а сам все думаю: как-то не похожа она на мою жену. Нет, не похожа. Наверное, это какой-то злой дух. Страшно стало, однако. Что же все-таки делать?
Вдруг женщина поднялась и говорит:
Ну, я пойду. Сказала так и пошла.
Я выглянул из хижины и посмотрел ей вслед. «А не медведица ли это?» — подумал я. И только так поду­мал, действительно — женщина превратилась в мед­ведицу. Взревела громко и, косолапя, ушла в тайгу.
Я, конечно, испугался. Вокруг всей хижины понас­тавил инау. Ночью спал чутко, тревожно. А утром опять отправился проверять ловушки. О-хо-хо-хо, сколько соболей-то попалось! Никогда столько не попадалось!
Возвращаясь домой, я вспомнил, как древние стари­ки рассказывали: бывает, обитатели лесов приходят к айнам в облике мужчины или женщины, чтобы помочь на охоте. Старики называют их людьми леса. Значит, и ко мне приходила лесная женщина, а не жена моя. Жена, конечно, не смогла бы так хорошо помочь на охоте. А та смогла. Молодец, однако!

В ОДНОМ СЕЛЕНИИ
(запись Б. О. Пилсудского. Обработка О. П. Кузнецова)

В одном селении было много людей, и жили они в достатке — всё имели.
И вдруг начали умирать. Один за другим. А поче­му — никто не знает.
И приехал в это селение богатый человек. Он пожелал жениться на девушке Инанупирике. Но она отказала ему.
Тогда богатый человек, обиженный и обозленный, уехал в свое селение.
А в этом селении люди опять начали умирать.
Инанупирика сказала:
— Надо уходить отсюда, а то все умрем.
Послушались люди и ушли на морской берег. Там построили себе новые жилища. Но скучно было вдали от своего народа. Люди стали думать и говорить так: есть ведь и другие селения; если уйдем туда и будем жить там, всем станет хорошо.
Правильно, конечно, говорили люди.
Однако Инанупирика, которая отвергла того богато­го человека, была против возвращения в прежние ме­ста. И в разговорах она всех одолела. Вот как долго и красиво она могла говорить.
После этого люди наготовили себе много пищи. Дол­жно было хватить на всю зиму.
Тут и в это селение — отыскал как-то — пришел тот богатый человек и снова пожелал, чтобы Инанупирика стала его женой. Но она и в этот раз отвергла его. И даже еще сказала:
— Чтоб больше я тебя никогда не видела! Совсем разгневался тот богач. И ушел.
А зимой, когда началась метель, он незаметно при­шел в селение и топором перерубил опоры амбара. Амбар упал. Он и его порубил, и мясо, и рыбу, которые хра­нились в нем.
А метель разбушевалась такая сильная, что все сидели у очагов. Десять дней ревела метель, все жили­ща, вырытые в земле, сильно очень завалило снегом. Когда она кончилась, люди еле выбрались наружу.
Все хотели есть. А амбара нет. Долго раскапывали его, нашли остатки пищи — много ее успели съесть лисы и соболи. И собаки им помогли.
И тогда они снова заговорили:
Надо уходить отсюда. Надо уходить в другие селения, к своему народу. Может, не все дойдем. Но если останемся здесь, то все погибнем.
Нет, — сказала Инанупирика, — никуда не надо собираться. Мы здесь проживем.
И на этот раз она всех переговорила.
Но лучше никому не стало. Есть совсем уже было нечего. Люди, ослабшие, собирались вместе в земляном жилище. Женщины надевали шелковые халаты и украшали себя бусами, как украшают мертвых. Сделав так, они ложи­лись спать вместе. Ночью кто-нибудь умирал.
Потом все умерли.
Умерла и Инанупирика.
Однажды пришел сюда тот богач. Посмотрел на боль­шие пустые котлы, на обрушившиеся жилища. И ушел.
Старики из других селений после рассказывали об этом своим детям, их дети —своим детям. Рассказывали затем, чтобы не поддавались рассуждениям женщины.
У каждого ведь свой ум есть.
Вот так было в одном селении.

Исследователи.

Начало научному изучению дзёмонских стоянок было положено немецкими археологами Ф. и Г. Зибольдами и американцем Морсом. Полученные ими результаты значительно разнились друг от друга. Если Зибольды со всей ответственностью утверждали, что дзёмонская культура – творение рук древних айнов, то Морс был осторожнее. Он не соглашался с точкой зрения своих немецких коллег, но в то же время подчеркивал, что дзёмонский период существенно отличается от японского. А что же сами японцы? Каких взглядов придерживались ученые Страны восходящего солнца? Большинство из них не соглашалось с выводами Зибольдов и Морса. Для них айны были когда то варварами, о чем свидетельствует, например, запись японского хрониста, сделанная в 712 году: "Когда наши возвышенные предки спустились на корабле с неба, на этом острове (Хонсю) они застали несколько диких народов, среди них самыми дикими были айны".
Но вот неожиданность: вдруг выясняется, что предки этих "дикарей" задолго до появления на островах японцев создали целую культуру, которой может гордиться любой народ! Именно поэтому официальная японская историография предпринимала попытки соотнести создателей дзёмонекой культуры с предками современных японцев, но никак не с айнами.
Особенно ценные сведения были собраны членами академических экспедиций, проводимых Россией в первой половине XVIII в. Большой вклад в дело изучения айнов сделал участник Великой Северной (Камчатской) экспедиции Витуса Беринга 1733—1743 гг. С. П. Крашенинников, предоставив в распоряжение отечественной науки материалы по этнографии и языку айнского населения Камчатки и Курил [Крашенинников, 1948]. В конце XVIII в. разнообразные этнографические данные о разных группах айнов были собраны во время путешествий А. Лаксмана [Путешествие в Японию, 1822], француза Ж. Ф. Лаперуза [Voyage de la Perouse, 1797] и англичанина В. Р. Броутона [Broughton, 1804].

Современность.

Последние представители этого загадочного племени, так удивительно и противоречиво сочетающих черты северных и южных жителей, элементы высокой и примитивной культуры покинули Сахалин после второй мировой войны. В настоящее время айны проживают в Японии, на Юге и юго-востоке Хоккайдо.

Курильских Айну постигла самая тяжкая участь: все они были сорваны со своих мест и перевезены японцами на остров Шикотан ( Я Си котан «Большое поселение»), где находилиь на малой территории в условиях неестественной для них скученности, японцы запретили им выходить в море без разрешения и вообще вести традиционный образ жизни. В результате к 1941 году имелись сведения лишь о нескольких курильских Айну. Диалект их изучен наименее всего, меньше всего данных по грамматике.
На Камчатке и Нижнем Амуре Айну существовали, но со временем перемешались с местным населением, поэтому об этих диалектах языка Айну данных практически нет.
Жизнь современных айнов разительно напоминает картину жизни древних дзёмонцев. Их материальная культура на протяжении минувших столетий изменилась столь незначительно, что эти изменения могут не приниматься в расчет. На Курильских островах айны до конца XIX века жили в полуземлянках дзёмонского типа. В самой Японии они их больше не строят, но архитектура айнов и сегодня отличается от японской, а дома обладают одной общей чертой с хижинами дзёмонов – они опираются на столбы, тогда как постройки японцев поставлены на прямоугольную раму, положенную на землю. Сохранили айны и пирамидальную форму крыши. Эти различия хотя и незначительны, но явно обозначают традицию и не могут быть объяснены лишь различиями в уровне строительного мастерства..

Айнов осталось немного. В 1920 году их насчитывалось около 17 тысяч, из которых большая часть жила на Хоккайдо.
Число айнов ок. 20 тыс. чел. (1967).

Коллекция картин.

Оказалось, что в Омске хранится самая крупная в мире коллекция айну-картин японского художника Безана Хирасавы. Для сравнения: в Токийском национальном музее – всего четыре работы этого мастера.

Далее...